Воспоминания
Сколько я себя помню, всегда рисовал. Мой отец тоже рисовал, поступил в Харьковский художественный институт, но началась Империалистическая война, и он ушёл на фронт. Моя тётя Екатерина Леонидовна Лансере была из известного рода художников. Она проводила со мной много времени, стараясь приучить к изобразительному искусству и иностранным языкам. Она рисовала разные предметы, подписывая их на английском, французском и немецком.
В седьмом классе я стал ходить в Центральный дворец пионеров. Многие художники начинали там своё обучение, учителя были замечательные: архитектуру преподавал В.А. Щуко, скульптуру Н.Н. Колун, живопись А.М. Михайлов. Сначала я записался на все отделения: скульптуру, живопись, архитектуру, но потом остался только на скульптуре. Там было просто здорово! Нас возили на пленер, на экскурсии в мастерские ко всем крупнейшим художникам.
Образование было прервано войной. Придя с фронта, я поступил в институт прикладного и декоративного искусства (МИПИДИ). Когда учился на 5-м курсе, на дипломе, организация «Аэропроект» обратилась в институт с предложением создать художественное оформление для ряда аэропортов. Надо сказать, что это было обычной практикой. При институте были очень сильные мастерские, производственная база, где работы студентов выполнялись в материале. Ими руководил А. А. Дейнека, и самые ответственные заказы попадали именно сюда. Высокий уровень преподавания поддерживали такие великие художники, как П.В. Кузнецов, Б.В. Иорданский, М.Г. Манизер, ученик Э.-А. Бурделя — С.С. Алёшин, ученик А.Т. Матвеева — В.И. Дерунов. Для работы в «Аэропроекте» из числа дипломников отобрали несколько художников монументально-декоративной живописи для росписи плафонов, стекольщиков для создания витражей и люстр, и скульпторов, в том числе и меня. Все дипломные работы были сделаны для аэропорта Харькова. Перед скульпторами была поставлена задача пластического оформления барабана купола кассового зала аэропорта, куда и был помещён ряд тематических изображений. Мной была создана скульптура Украинки, а позднее и фигура лётчика. После защиты мне и моему однокурснику В.А. Фёдорову заказали скульптуры в аэропорты Вильнюса, Львова, Читы, Новосибирска.
В конце 50-х годов у меня появился опыт работы на фарфоровых заводах в Гжели и Вербилках, где делал мелкую пластику для массового производства. Но параллельно там были созданы и творческие работы «Як», «Фазан», «Отдых» и др., которые стали этапом в моём творчестве, так как научили вести работу, широко обобщая форму, что особенно свойственно классической монументальной скульптуре. В Вербилках работали и мои однокурсницы М. Пермяк и С. Асерьянц-Машурина.
В те же годы я часто встречался с артистами Большого театра, лепил с натуры Е. К. Катульскую, Н.А. Обухову, С.Я. Лемешева, П.М Нарцова. Фарфоровая фигурка китайской певицы Го Шу Чжень, обучавшейся в Московской консерватории, была сделана по заказу министерства культуры.
В 60 – 70-е годы я много ездил на пароходах по Волге, северным рекам, часто бывал в Адлере, Гурзуфе, Самарканде, и везде брал с собой краски и делал этюды. Акварель очень оперативна и это позволяет передавать мимолётные состояния природы. Как-то я проснулся рано, в четыре утра, и залез на крышу парохода — мы подъезжали к Петрозаводску. Так появился этюд «Рассвет. Петрозаводск».
Не просто складывалась работа над памятником лётчику Виктору Талалихину. Я хорошо знал одежду лётчиков, чувствовал их дух, так как в войну сам был лётчиком. Поэтому и к работе над поиском образа подходил особенно серьёзно. Было сделано множество эскизов, от маленьких этюдов, величиной в несколько сантиметров, до полуметровых, тщательно проработанных фигур. Хотелось как можно точнее передать движение, поворот головы героя, идущего на подвиг. Но особенная сложность заключалась в создании модели в натуральную величину (более
Над центральным монументом защитникам Москвы в Яхроме работал большой авторский коллектив: скульпторы В.В. Глебов, Н.С. Любимов, А.Г. Постол, В.А. Фёдоров и архитекторы А.М. Каминский, Ю.Г. Кривущенко, И.И. Степанов. Памятник установлен на том месте, где советская армия впервые перешла в наступление. Размер памятника столь велик, что в голове может поместиться человек. Фигуру лепили вдвоём с В.А. Фёдоровым, с ним мы познакомились ещё во Дворце пионеров, потом вместе учились в МИПИДИ, поэтому разногласий не было вообще. Один начинал лепить сверху, другой снизу, и потом соединялись. В лице воина многие узнавали мои черты лица, что часто бывает у художников. Рельефы на постаменте лепили А.Г. Постол и Н.С. Любимов. Работу, как обычно, доделывали впопыхах. Зимой, в 25-градусный мороз устанавливали гранитные плиты. Отливали фигуру в Ленинграде на заводе «Монументскульптура».
В 1968 году я руководил работой по восстановлению скульптур Триумфальной арки. Полностью была воссоздана фигура Ваятеля, украшающая замковый камень арки, докомпонованы утраченные детали в рельефах. Так как мягкий чугун изогнулся, деформировался, целые фигуры пришлось лепить заново. Сейчас чугун хрупкий, а тогда был мягкий и ковкий.
В те годы меня заставляли снять изображения двуглавых орлов и Александра I, но я отказался. Мне говорили, что гербы царские, а я говорил – Византийские. Почему ты отстаиваешь царские регалии? — Я хочу воссоздать всё, как было. Ушёл, потом подумал: — без меня всё испортят, и вернулся. Попросил показать постановление правительства, а там написано: «Восстановить в прежнем виде» – А.Н. Косыгин. Ну вот, я буду работать по постановлению правительства. Когда арка была сделана, Министерство культуры выдвинуло меня первым в списке соискателей Государственной премии, но отдел пропаганды московского комитета партии вычеркнул мою фамилию. А через многие годы меня вызвали в патриархию и наградили орденом Сергия Радонежского 3-й степени за сохранение русской культуры и православной церкви.
Одна из недавно установленных работ – памятник М.А. Шолохову, который мы сделали совместно со скульптором Ю.В. Дрёминым. На тот момент это был первый памятник писателю в Москве, и чтобы почувствовать его характер, представить его образ и образ памятника, мне даже пришлось поехать на его родину – в станицу Вёшенская. Приехали, начали объезжать места, связанные с героями «Тихого дона». Сначала побывали у родственников прообраза Григория, потом ездили по всей округе, где происходили события романа, а это километров триста… И везде нам говорили, что Михаил Александрович, работая над книгой, много ездил, разговаривал, записывал. В доме-музее Шолохова сохранилось огромное количество черновиков, рукописей, набросков. Казаки, местные жители, оказались очень гостеприимны, все приглашали к себе и рассказывали о Шолохове. Поразили большой порядок, чистота домов, дворов и улиц…
